VIVIAN CAMPBELL в недавнем интервью рассказал о своей дружбе с Филом Лайноттом из THIN LIZZY: «Мы встречались с ним много раз. Я никогда не ощущал, что знаю Фила, потому что, как и в случае с Ронни Джеймсом Дио, эти люди были для нас иконами. Я всегда чувствовал, что они намного опережают нас в тот момент. И это чувство оставалось со мной лично на протяжении всей моей карьеры в DIO. Я всегда чувствовал себя немного самозванцем. Я слушал его с 11–13 лет, и вдруг я оказался в Лос-Анджелесе, в группе с ним, я сидел с ним на диване, сочинял песни. И я чувствовал то же самое с Филом Лайноттом. К тому же Фил был харизматичным человеком. И по сей день я не встречал ни одной рок-звезды, ни одной кинозвезды, ни одной знаменитости, которая вела бы себя так же. Когда Фил входил в комнату, все были в восторге. Вам даже не нужно было знать, что он басист, певец, фронтмен THIN LIZZY. У него была харизма. И всё это усиливалось в сотни раз, когда он выходил на сцену и становился фронтменом THIN LIZZY. Он был настоящей звездой. Поэтому когда я находился рядом с Филом, я пребывал в благоговении. Это было из серии: "О Боже мой. Это Фил Лайнотт". И в меньшей степени я чувствовал это с Ронни. Я был на сцене с Ронни и знал, что я его музыкальный партнёр; я был его гитаристом. И он очень гордился мной. Ронни был очень сложным человеком. Люди всегда спрашивают: "Каким был Ронни Дио?" Невозможно в двух предложениях описать, что из себя представляет человек. Но были времена, когда мы с Ронни действительно отлично ладили. И, к сожалению, было много моментов, когда мы просто сталкивались лбами. Но я знал, что он очень гордится мной. Помню, во время одного европейского турне мы плыли на пароме, вроде как в Скандинавии, и мы оба стояли на палубе, ветер развевал волосы, мы смотрели на воду. И он сказал мне: "Я встретил Ozzy несколько недель назад. Я разговаривал с Ozzy и сказал, что ты — мой Рэнди Роудс". Как он заявил, Ozzy сказал: "Этот твой гитарист". Дио ответил Ozzy: "Да, для меня это то же самое, что Рэнди для тебя — я могу с ним работать". И я помню, как подумал: "Вот это да!" В тот момент я почувствовал: "Я могу работать с этим парнем". Я почувствовал сопричастность. Но на следующий день я всё ещё задумывался: "Боже мой. Я играю в группе с Ронни Дио. Вот чёрт!" Так что я так и не смог отделаться от этого ощущения». Vivian рассказал о сложностях своих отношений с Дио: «Это была проблема разных поколений. Он был намного старше меня, а я был очень молод в то время. Оказавшись в Лос-Анджелесе, я испытал культурный шок от того, что приехал из Северной Ирландии. И это было интересно. Но у меня были сложные отношения с Ронни из-за его темперамента, который был то очень горячим, то очень холодным, и из-за моей неуверенности в своём положении и своём месте. Эти два момента затрудняли наше общение. И я уже много раз говорил, что это было похоже на участие в группе с отчимом, потому что это странные отношения, как в культурном плане, так и из-за разницы в возрасте. За исключением того, что моим "отчимом" был Ронни Дио. Но он действительно испытывал ко мне нечто вроде отцовской привязанности. Я мог сказать, что он очень гордился мной. Он брал меня с собой в Rainbow Bar & Grill в Лос-Анджелесе и Голливуде, и мы шли туда в пятницу или субботу вечером, а Ронни занимал большой стол, и вся свита была там. И я мог сказать, что он был очень горд: "Это мой гитарист. Я нашёл его под камнем в Белфасте". [Смеётся]». Campbell рассказал, что долгое время держал обиду на Ронни после ухода из DIO: «Меня уволили из группы. И по какой-то причине Ронни в последующие годы выступал в прессе и твёрдо заявлял: "Viv ушёл из группы". И я помню, как читал эти материалы, а это было ещё до Интернета и социальных сетей. Чтобы выступить публично, нужен был пресс-атташе, а я не мог его себе позволить. Но я помню, как читал это и думал: "Почему он сказал, что я ушёл из группы? Я не уходил из группы. Меня уволили. Я не хотел уходить из группы. Я на сто процентов отдавался этой группе". Так что всё это было очень болезненно для меня. И поэтому я просто отгородился от всего этого. Я не хотел иметь с этим ничего общего. Кроме того, я находился на том этапе своей карьеры, когда в музыкальном плане я чувствовал, что открываю двери для других аспектов своей музыки и творческой стороны. Я хотел петь. Мне было чуть больше двадцати. Думаю, где-то 23–24, когда меня уволили из группы. Немного отступлю назад. Я помню, как сказал Ронни пару вещей. Первое, что я сказал, было: "Ты напоминаешь мне Тома Джонса", потому что у него была мощь и тональность. Я не хотел, чтобы это прозвучало как оскорбление, но вряд ли он воспринял это хорошо... И, глядя ему в лицо, я подумал: "Может, мне не стоило этого говорить". Но я сказал другое: "Можно я исполню партию бэк-вокала?" И он сказал: "Нет. Ritchie Blackmore не пел. Tony Iommi не пел. Ты не будешь петь. Гитаристы не поют". И я ответил: "Ладно. Я больше не буду спрашивать об этом". А потом я начал думать: "Рори Галлахер был певцом. Джими Хендрикс был певцом". Я подумал обо всех тех гитаристах, которые поют. Но я не сказал ему этого».